«Просто я дружу с Хабировым»: Элвин Грей об истории успеха и творческом становлении - новости Уфы и Башкирии

В рамках youtube-шоу «Прайм тайм» от информационно-новостного портала ГорОбзор.ру певец Элвин Грей, также известный как Радик Юльякшин, побеседовал с Ульяной Тригубчак. О своей деятельности на время самоизоляции, отношении к другим музыкантам из Уфы и о том, как справлялся с депрессией, эксклюзивно в нашем интервью.

– Как у тебя дела?

Да нормально, вот с дороги. Два часа поспал – достаточно (смеется).

– Этого достаточно тебе, чтобы восстановиться?

Да, после такого длительного отдыха я на той неделе наконец-то начал работать, какая-то движуха началась. Наконец-то начали что-то снимать, записывать, какие-то мероприятия закрытые начались. В общем, мы этого долго ждали – я про артистов. Я вижу, как артисты поживают сейчас (смеется). Они просто выживают.

– Да, это сложно, столько концертов отменилось. Ты, наверное, без дела вообще не можешь сидеть. Чем занимался во время карантина?

Честно сказать, я как раз до карантина всей своей команде уже полгода говорил: друзья, надо отдохнуть, давайте попишем альбом. Реально, настало время просто отдохнуть, давайте концерты отменим. А потом, с другой стороны, думаешь: а как их можно отменить, если они уже запланированы? Нельзя так взять и все остановить. Полгода прошло, и тут хоп – эпидемия, все дела, все закрыли, перекрыли. Я реально отдохнул душой, морально, физически. Я просто месяц вот так тупо лежал, ничего не делал.

– Даже ни одну песню не написал?

В студию вообще не заходил даже. Просто лежал, отдыхал. Я так никогда не делал – максимум было пару дней, а тут месяц.

– Возможно, иногда и нужно сделать такой перерыв, чтобы потом с новыми силами взяться за написание альбома.

Да, месяц пролетел, и потом я уже соскучился по студии, по музыке. Зашел в студию, и то особо ничего не делал. Можно сказать, на третий месяц только я уже начал работать.

– Ты сейчас говоришь, что ничего не делал, но перед записью интервью ты выкладывал видео в Тик Ток. Ты там зарегистрировался, снимал, наверное, что-то?

Затягивает Тик Ток, да. Он сейчас на первом месте.

– Самая активная аудитория у тебя сейчас в какой соцсети?

Вообще на первом месте у меня всегда был Инстаграм. Потом Ютуб, ВКонтакте и дальше уже пошло-поехало. А вот сейчас уже, наверное, это Тик Ток. Первое время казалось все там странно, какие-то 15-секундные видеоролики, какие-то нелепые движения. Еще когда попадаешь на какие-то тупые прикольчики, думаешь – «что вообще творится»? А потом ты сам не замечаешь, что начал залипать в Тик Токе. Первый день думал – «что за фигня»? Второй день зашел уже, думаешь – «ладно, посмотрю». Третий день ты уже об этом не думаешь, просто автоматом заходишь. А сейчас просыпаешься – ты уже в Тик Токе.

– Я заходила в твой Тик Ток, посмотреть, что ты там выкладываешь. Наткнулась на видео, где Моргенштерн передает тебе привет в своем прямом эфире, говорит «салам, Элвин Грей». А ты с ним общаешься, слушаешь его?

Ну, мы так заочно знакомы. Пока еще не виделись, но, я думаю, как-нибудь тусанем (смеется).

– А как ты относишься к этому направлению новой школы рэпа?

Я очень адекватно, с уважением отношусь к такой стилистике. Именно то, что делает Моргенштерн – это вообще вышка. То, что он говорит «я – легенда», это его образ, интересно. Но если послушать музыку, то реально интересно. Я там ни одного слова не понимаю, но мне музыка нравится, качает. То, что он читает, как-то в унисон с музыкой, и получается какое-то волшебство. Я рад, что он родом из Башкортостана.

– Мы с тобой перешли к теме музыки. Перед тем, как ты появился на башкирской эстраде, не хочу говорить слово «колхоз», но песни, хоть и хорошие, отдавали каким-то деревенским налетом. Из-за этого молодежь слушала русскую музыку, зарубежную. Ты был первым, кто сделал стильную музыку на родном языке. Ты специально к этому пришел или это просто так получилось?

Просто так не бывает. Я переживал за нашу культуру, так скажем, башкирский шоу-бизнес.

– Он существует?

Как-никак, все же уж катались, катаются, как-то зарабатывают, живут артисты. Значит, он есть. Когда я в школе учился, уже тогда активно участвовал во всех этих конкурсах, «Йэшлек-шоу» – различные конкурсы, которые проводит башкирская эстрада. В то время я слушал «Руки вверх», российскую эстраду, западную. И тогда я думал – как так, что творят наши, почему один баян? Ну даже баян, аккордеон можно сделать вкусно, без фанатизма, и звучит качественно. Я всегда говорил, что мы отстаем. Если российская музыка в то время отставала от западной на лет 10, то мы отставали на 50. И я понимал, что для этого нужно, я реально переживал.

– Что для этого нужно было? Как ты понял? Ты ориентировался все-таки на зарубежную музыку?

Я больше слушал зарубежную, мне нравится звучание песен. То, что мы сейчас делаем, я думаю, мы дали какой-то толчок. Когда я только начал выходить на эстраду, на татарскую и башкирскую уже как Элвин Грей, с новым проектом. Я помню, люди говорили – это не поймут. Мы заходили к редакторам на радиостанции, а они говорили, что не возьмут.

– Ты сказал, что понял, что нужно делать. Что же это было?

Самое главное – качественное звучание. Я уехал в 2010 году в Москву, и на протяжении шести лет я занимался только изучением рынка, звучания и прочего, что связано с шоу-бизнесом. И не хватало именно звучания. У нас насчет мелодии в Башкортостане, Татарстане все хорошо. Существует даже слово «мон» – такого слова нигде нет, и никак это не переводится. Это душевное пение, что ли. Это нужно было всего лишь обернуть красиво, сделать качественно. И самое интересное было для меня, чтобы нашу музыку слушали даже за рубежом люди, которые не понимают нашего языка – мы же слушаем различные песни, не понимая языка, мы просто кайфуем, нам хорошо. Я хотел, чтобы наши песни точно так же воспринимали, слушали, и чтобы распространялось.

– Пишут тебе поклонники на английском или другом языке?

Да, пишут очень много. Если посмотреть комментарии под видео в Ютубе – там пишут из различных стран, и это вдохновляет. Один раз отдыхал в Таиланде, в ресторан зашел пообедать, и тут музыка заиграла в соседнем ресторане. Свою песню всегда узнаешь. Я подумал, что кто-то из наших слушает песню. Пошел, взял камеру, снимаю – и там нет наших, одни тайцы сидят. Я с другом был, говорю – спроси, откуда песня. Подошли, а там слушала тайка, она в Ютубе слушала. Было приятно. И так с различных стран пишут, приглашают.

– Я была в шоке, когда узнала, что ты собрал «Крокус сити холл». В Москве так много аудитории из Башкирии, Татарстана, или именно московская аудитория тебя слушает?

Наша аудитория слишком разная – и башкиры, и татары, и слушатели других наций. Так получилось, что мы смогли собрать «Крокус сити холл», я был приятно удивлен, что народ прямо битком, и весь зал пел. Я понимал, что там сидят и русские, и кавказцы, и много разных зрителей. Я думаю, это только начало. Дальше – больше.

– Ты упоминал, что уехал в Москву. Это было еще до того, как ты поехал с Шатуновым?

Это было еще до этого. Я еще когда жил в Башкортостане, хотел, чтобы у нас что-то поменялось в башкирской эстраде. Понимал, что здесь потолок, нужно куда-то идти. Я всегда искал выходы уже сразу в Москву, различные варианты, как бы уехать, чтобы научиться. Потому что тут ты такой крутой, все хорошо, все получается. Но я понимал, что все получается колхозно. Хотелось бы добиться хорошего звучания, качества. Понятное дело, что там тебя никто не ждет. И вот в этот момент мне написал продюсер Шатунова, предложил сотрудничать как аранжировщик, автор, на клавишах, но не как исполнитель. А я всегда видел себя как исполнитель, хотелось быть певцом. Поэтому я выбрал другое, не то, что они предложили. Я сказал, что буду работать.

– Дело было в каком-то непонимании, что нужно им, а что нужно тебе? Или сработало правило «где родился, там и пригодился», и тебе пришлось вернуться?

Понимание было. «Где родился, там и пригодился»? Я знал, что я здесь нужен. Потому что когда я уезжал отсюда, мне сказали – «ты что»? Я уехал тогда, когда написал на башкирском первую песню, которая хитанула. «Ашкына гумер» – такая серьезная песня, впервые запел в народном стиле. Тогда заинтересовалась взрослая публика. А у меня обычно слушатели были всегда девочки, пацаны. Я песню написал, хитанул, должны были начаться концерты, и я тут беру компьютер, на работе говорю – «все, я увольняюсь, спасибо, до свидания, я уезжаю». Я просто закрылся на пять лет в студии, писал песни, сделал несколько альбомов. И только через пять лет я решил зайти по второму разу, но уже по-серьезному. Не как Радик Юльякшин, а как Элвин Грей, и уже с качественными продуктами, другой подачей и с другим звучанием.

– Ты талантливый, умный парень. Тебе самому нравятся твои песни, творчество? Некоторые очень стильные, вроде «Уфтанма», «Черноглазая», но есть и такие, как «Пошел налево». Тебе все нравятся?

Есть еще песня «Мин сине хочу». Это еще давно, когда я еще был Радиком Юльякшиным. Конечно. Я не пою песни, которые мне не нравятся, потому что я все эти песни через себя пропускаю, проживаю.

– «Пошел налево» тоже проживал?

Тоже пропустил (смеется). Тут уж так получилось, что у меня есть друг Эльбрус Джанмирзоев, мы просто с ним фитанули. Он пропел аккорды, напел, на ходу все это получилось, мы начали писать куплеты, все это быстро получилось, сами не поняли – и песня готова.

– У тебя сравнительно недавно вышла песня на слова Бродского «Не выходи из комнаты». Она же с таким глубоким смыслом, но, по-хорошему, она не зашла, там меньше просмотров.

Я изначально понимал, что эта песня на определенный круг слушателей, более думающих. Я понимал, что кто-то может не понять.

– Раз ты понимал, почему пошел на это?

Я люблю экспериментировать.

– Все же лучше делать музыку, которую, как говорил Богдан Титомир, «пипл хавает»?

Ну, мы стараемся так и делать, которую «пипл хавает». Я делаю музыку, которая выходит прямо изнутри. Не стараюсь гнаться за топом, вот сейчас есть топ ВК. Если слушать, что там творится – там меняется стилистика каждый месяц, за этим не угонишься. Я считаю, что у меня есть свой стиль в музыке, подача, вокал. Я думаю, надо двигаться так, как тебя полюбили, и просто так же продолжать и делать качественно.

– Кроме того, что ты певец и артист, ты сейчас еще и бизнесмен – у тебя есть свой лейбл «Элвин Грей». Открылся он в Казани, и я заметила такую тенденцию, что много музыкантов, которые из Башкирии, выстрелили в Татарстане. Почему так происходит?

Ну да, это мы все прекрасно знаем. Даже когда я в школе учился, мы все понимали – как только артист уедет в Татарстан, он станет большим артистом. Почему-то в Башкортостане этого не случалось. На самом деле, в Татарстане поддержка артистов колоссальная. В то время особо не уделяли этому внимание, а там поддерживали, все дороги открыты. Но сейчас то, что творится в Башкортостане – изменения колоссальные. Масштабные мероприятия начали устраивать, условия для артистов, музыкантов теперь есть в Башкортостане. Даже наш лейбл открылся в Татарстане, но сейчас самый центральный будет базироваться в Уфе. В Башкортостане он будет масштабнее по площади, по функциональности, тут можно будет сделать большого артиста. Я хочу сказать молодым – теперь мы можем на родине делать большие дела.

– Как ты ищешь артистов для своего лейбла?

Я бы не сказал, что надо их искать. Я когда хотел стать артистом, искал все выходы, писал артистам, так же происходит сейчас. Кто хочет, он будет присылать песни, всех достанет. Мне недавно битмейкер писал. Только на 20-й раз я был свободен, решил послушать – интересно. Я говорю – а сможешь сделать бит на мою музыку? Отправил, он сделал, и получилось круто. И он тоже из Башкортостана. Реально, много талантливых людей, это даже не скрыть ни от кого, что в Башкортостане много талантливых людей, особенно в музыкальной среде. Не знаю, что тут – воздух такой, что-то есть. Я реально горжусь, когда кто-то из наших людей выстреливает, допустим, Моргенштерн, до этого Фейс, Пицца. Много их, не хватит даже пальцев, чтобы перечислить.

– Если взять артистов твоего лейбла, как так получается, что они на тебя похожи? Взять того же Вилли.

Во-первых, он в нашем лейбле появился два года назад. А до этого им занимался продюсер, который никак к нам не причастен. Как-то мелькал Вилли, мы слышали, что есть такой парнишка, и он делал копию меня. Этот продюсер делал мою копию, я так понимаю, потом Вилли начал с другим человеком работать, который уже причастен к нашему лейблу. И тогда он забрал его, чтобы как-то убрать от его образа Элвина Грея. Я не могу сказать про голос – как можно у человека голос поменять? У нас даже прикол был один раз, мы с Вилли сидим: а давай маме позвоним? Я твоей маме позвоню, а ты – моей. Так получилось, что даже мамы не различили наши голоса.

– Это точно не твой брат?

Нет (смеется). Мы уже у мам спросили, нет. Ну а сейчас уж Вилли отдельно: он не в нашем лейбле, он отдельный артист, сам по себе работает. Мы просто пожелаем ему удачи, чтобы у него все было хорошо. Вот недавно у него никах был, прекрасно все у человека. Но самое главное – чтобы много работы было, я всем это желаю. Лень все-таки убивает.

– А что выигрышнее: когда у тебя есть талант, или когда не совсем талантлив, но трудолюбия хоть убавляй?

Есть талантливые люди, которые во всем талантливы.

– А ты можешь назвать себя талантливым?

Я? Почему нет? Ну да, я талантливый. Есть реально талантливые люди, которые потеряли себя, на дне. Только одного таланта недостаточно. Нужно трудолюбие, и с башкой дружить. Опять-таки, талантливые люди мне говорят: что делать? А я понимаю, что все круто получается, и вокальная часть, и внешность, и фигура – все хорошо. Что делать? Работать, работать, работать. Сидеть, ждать, что все свалится с небес – такого не бывает.

– Я изучала твои соцсети и увидела несколько фотографий с нашим главой республики Радием Хабировым. В каких ты с ним отношениях, как познакомился?

О нем я уже знаю давно, и вообще я слежу за тем, что творится в Башкортостане, потому что я очень переживаю, всегда стараюсь не упустить ничего и поддерживать со своей стороны. Он в первую очередь поддержал меня на концерте, когда он только стал ВРИО. Да просто дружеские отношения.

– А как думаешь, после этих селфи кому было больше пользы – тебе или ему?

С моей стороны вообще не было никакой выгоды, чтобы я выложил фото. Я со всеми выкладываю фото. Я вообще не тот человек, который любит что-то просить. Всегда, когда нужно к кому-то обратиться, я стараюсь этого не делать. Я всегда говорю, надо сделать так, чтобы он к тебе пришел. Просто надо добиваться, чтобы человек сам тебя заметил и сказал – круто, а давай вот так.

– В одном из интервью татарскому изданию ты сказал, что «ты родился в Башкортостане, твой язык башкирский, и дух – башкирский». Наверняка это тебе как-то аукнулось, полетели хейтерские комментарии. Давай устроим хит-парад трех самых хейтерских комментариев.

А как я должен был сказать? Что я не башкир? Я сказал, как есть. Хейтеров я вообще люблю своих, я хочу, чтобы они побольше мне писали, они настроение мне поднимают.

– Но ты сказал это татарскому изданию. Какой-то был резонанс, писали что-то неприятное?

Я помню, что это обсуждали. Может, мне в глаза не говорили, по-любому за спиной что-то говорили. А как я должен был ответить? Я просто не понимаю. Я и сейчас повторюсь – я башкир, я вообще думаю на башкирском до сих пор. Когда в Москву переехал, двух слов не мог связать. Чтобы мне пообщаться с русским человеком, я думаю на башкирском, перевожу на русский, еще нужно успеть ответить быстро.

– Ты сейчас тоже думаешь на башкирском, когда я тебе задаю вопросы?

Ну, некоторые слова. Я родился в башкирской семье, школа у меня башкирская – лицей №48. В деревню еду – только на башкирском, дома на башкирском. И после этого мне пришлось уехать в Москву. Вы представляете, что у меня вообще творилось? Но как-то справился. Первое время я даже песню на русском чуть ли не по слогам записывал. На башкирском я могу сразу спеть. На татарском я более-менее научился, а на русском у меня был акцент.

– Ты родился в Черниковке. Часто вспоминаешь, может ностальгия есть, хочется прогуляться по улицам?

Ну да, хочу. Но там сейчас так не прогуляешься, как раньше, но конечно, хотелось бы. Близкие мои друзья живут в Черняге.

– А черниковские замашки остались?

Конечно, остались.

– Скажи что-нибудь по-черниковски.

Нет, тогда вы вырежете все. Меня не поймут (смеется). Замашки, конечно, остались. Много чего там было, когда в соседний двор пошел – прилетело. А потом с пацанами приходишь – уже там прилетело им. Конечно, стрелки были, прямо догоняли.

– И сам дрался?

А что делать-то? Тогда все беспредельно было. Ну, это такой, подростковый, юношеский возраст. Сейчас с пацанами общаемся, кто как сейчас. Я очень скучаю по Черняге. Когда мы ставим в Уфе концерты, я всегда стараюсь ставить и в УМПО. Это прямо отдельный концерт для Черниковки.

– А отличается аудитория, как они тебя воспринимают в «Крокус сити холле» и в УМПО?

Зритель – он везде искренний, душевный. Там мое состояние, наверное, больше отличается, я как-то выхожу по-другому.

– А ты сам больше где кайфуешь, когда в УМПО даешь концерт или в Москве?

Вообще я везде кайфую, где ставим концерты. Бывает такое, что ставлю концерты, где 10 тысяч человек, или маленький зал на 500 человек – там управлять можно, со всеми коннект, чуть ли не метр расстояние, со всеми общаюсь. А где 10 тысяч человек, там другая атмосфера.

– Я тебя недавно видела на форуме «Бизнес PRO». Ты там читал лекцию, людям было очень интересно тебя слушать, это было заметно. Ты был такой в пиджаке, в галстуке. Видно было, что ты готовился. Столько времени потерял, сколько мог денег заработать. Зачем тебе это нужно?

Ну как, готовился. Не было заготовки. Пригласили, был приятно удивлен. Да у меня даже костюма не было, специально для этого купил. И как-то все спонтанно получилось. Приглашают – а почему бы не рассказать? Мне интересно поделиться опытом, рассказать молодым ребятам, как можно добиться успеха, делая меньшие шаги, чем я делал, не повторять свои ошибки.

– А ты не боишься, что сейчас свой опыт передашь, наплодишь себе конкурентов?

Да я буду рад на самом деле. У нас конкуренции нет на эстраде Башкортостана. Даже посоревноваться не с кем. А если будет конкуренция, тогда и будет рост.

– У тебя уже устоявшийся образ вечно молодого, красивого парня. Многие тебя даже спрашивают про секрет молодости. Ты сам представлял, что пройдет несколько лет, у тебя появятся морщинки, седые волосы?

А у меня уже есть седые волосы, поэтому крашусь. Шучу. Конечно, задумываюсь. Не видишься с друзьями, потом через некоторое время встречаешься, думаешь – он такой взрослый, а потом понимаешь – мне столько же. Взрослеем. Мне кажется, когда мне будет 50, я буду седой. Я недавно только говорил: прикольно будет, если я полностью седой буду, у меня со стороны мамы все седые. А насчет взросления – ну, я большой стал, покупаю вещи больше размером. Раньше я худее был. Кстати, я сейчас на правильном питании, я никогда не думал, что буду на нем. Насчет взросления – я к этому адекватно отношусь, к этому иду нормально. Лучше достойно взрослеть.

– У меня в каждом интервью рубрика «коронавирус». У тебя много концертов отменилось за это время? Сколько ты потерял в деньгах?

В деньгах это даже не скажешь, это нужно спрашивать у нашего директора. Они скрывают (смеется). Лично мне этот отдых нужен был. Какие деньги вообще? Моральный отдых, творческий отдых – вот о чем я мечтал, и реально это случилось.

– У тебя была серьезная акустическая травма, после которой ты стал хуже слышать. У тебя в тот момент промелькнула мысль, что сейчас ты потеряешь слух, и чем вообще будешь заниматься?

Конечно, я в то время такую панику словил, очень жесткую. У меня и сейчас со слухом все не так хорошо, просто я уже привык. Первый год после травмы я сходил с ума, я даже узнал, как люди с ума сходят. Я побывал в таком состоянии, такое ощущение было, что я сдулся. Во-первых, звон в ушах у меня постоянный, когда спишь, когда просыпаешься – этот звук всегда, но сейчас я уже привык. После этой травмы я пытался всем объяснить, что в ушах у меня все звенит, трещит, я не слышу высокие частоты. А потом я понял, что народ-то меня не понимает. А потом я думал – как я буду писать песни? Начал искать потом аранжировщиков. До этой травмы делал аранжировку, музыку, сведение – все сам. После травмы решил, что не буду травмировать уши, не буду в студию заходить. Три месяца не заходил, чтобы уши еще сильнее не повредить. Я приходил, записывал просто музыку и уходил – чтобы аранжировщик пришел на готовое. А потом понимаю, что это не то, что я хочу, не то звучание. Сейчас уже мой мозг привык, смирился с этим, внутренняя боль прошла. Я просто живу с этим – в ушах звенит. Теперь я вернулся к аранжировкам. Мне люди даже начали писать – «Радик сдулся». Это было на самом подъеме, народ ждет песни.

– Как ты боролся с депрессией?

Всякие феназепамы, таблетки, чтобы забыться – всякое бывало. Все пробовал.

– К психологу обращался?

Конечно. Я в Германию летал, лечился, столько гормональных мне кололи большими дозами. Чтобы в ушах те клетки, которые не умерли, восстановились, надо было гормоны колоть. Ну и сказали – давай, если все восстановится – то восстановится, если нет – то нет. Потом я много интервью посмотрел, у многих артистов так же, у того же Максима Фадеева. У кого-то на одно ухо, у меня – на два. Это контузия называется. Даже на концерте мне пришлось поменять установку, поставил прострелы, мне не хватает давления звукового. У меня два уха слышат, как одно. В итоге я смирился, понял, что жить можно. Первое время я не слышал, для меня все люди шепелявые были.

– Когда ты известная личность, очень сложно жить в отношениях – у тебя армия поклонниц, ты должен скрывать. Как это – быть или не быть в отношениях?

С личной у меня все отлично. Я прямо все не афиширую, в сторис промелькнуть может. В данное время у меня есть девушка, встречаемся довольно серьезно и долго, зовут ее Инзиля. Сейчас-то куда скрывать? Мне 31 год уже. Эту сторону нужно не упускать, везде успевать, чтобы было хорошо. Как в работе, так и в личной жизни. Ну, личное – это личное, поэтому я особо афишировать не хочу. Мои близкие, слушатели мои, друзья – они все знают. Они видят, как я живу, даже больше меня знают.

– Она тебе мозг не выносила после песни «Пошел налево»?

Нет, я всегда хотел, чтобы девушка была понятливая. Понимала, что у меня работа специфическая, необычная. Я вообще не люблю вот эти все разборки, лишняя трата времени. Все нормально, вместе – значит, доверяем, живем, работаем. Все отлично.

– Приезжай почаще к нам.

Обязательно. На родине я часто бываю, только не все об этом знают. Я недавно в деревню сгонял. У меня полно родственников, я ко всем втихаря заеду. И кстати, в августе у меня выходит новый альбом. Хочу всем порекомендовать, будет называться «Самый небашкирский альбом» и «Самый нетатарский альбом». Послушайте, и поймете, почему так называется.

Дорогие читатели! Приглашаем Вас присоединиться к обсуждению новости в наших группах в социальных сетях - ВК и Facebook