«Я хочу доказать, что человек может все» - Михаил Петров о предстоящем путешествии

Инвалид-колясочник из Уфы Михаил Петров готовится к поездке в Москву для осуществления своей мечты – участия в федеральном проекте «Танковый биатлон». Буквально на днях он сядет за руль своего автомобиля, чтобы добиться цели, а заодно и оценить доступность маршрута. На протяжении поездки Михаил будет оперативно делиться своими путевыми заметками с читателями ГорОбзор.ру, а пока – подробнее об идеях и планах в эксклюзивном интервью.

- Расскажите, пожалуйста, нашим читателям о своей предстоящей поездке. С какой идеей Вы выступаете?

- Идея сама по себе простая, но имеет глубокий смысл. Я хочу доказать, что человек может все, если захочет. Для этого, конечно, нужно создавать определенные условия. На протяжении последних примерно двух десятков лет мы просто расплодили потребителей, которые кричат: «Мне это положено, мне это давай!». А отдачи государству вообще никакой нет – это неправильно. Количество инвалидов у нас с каждым годом все увеличивается и увеличивается, и им надо полезное что-то делать.

- Почему Вы решили добираться до Москвы именно на автомобиле? Есть ли какой-то посыл в самом способе передвижения? Или Вы просто получаете удовольствие от путешествия?

- В наше время присутствует упор на туризм внутри страны. Мне тоже хочется в этом участвовать, я тоже хочу путешествовать, я хочу остановиться в красивом месте и пробыть там неделю. И мы также хотим протестировать, на каком расстоянии от Уфы можно остановиться с комфортом, составить некую «дорожную карту доступности» по этому маршруту.

Поездка – это смена обстановки, смена мыслей. Сейчас мы погрязли в ремонте… А еще именно в таких поездках рождаются новые проекты. У нас планы-то грандиозные! Не буду сейчас озвучивать, потому что мы от слов давно перешли к делу, и хочется сделать, а потом уже сказать. В общем, сюрпризы будут.

- Искали ли Вы поддержки этой задумки у региональных властей?

- Здесь многое зависит не от региональных властей, а от меня самого. Смогу ли я попасть к высокопоставленным начальникам? Как я смогу убедить, что это надо? Я готов подписать любые бумаги, готов принять присягу, ведь, служа в армии, я принимал присягу Советского союза. Теперь готов принять присягу России, потому что родина у нас одна. Мое чувство патриотизма не реализовано, и это неправильно. Как же это объяснить… Вот если вы любите молодого человека со всей страстью и душой, ваши глаза горят, а обратной реакции нет – это же неправильно. Так же и с патриотизмом: когда любишь свою родину, нужна обратная реакция. Я не хочу ничего от родины требовать, я хочу только показать, что если вдруг с ней случится какая-то опасность, то мне незачем жить на этом свете, если мою родину побьют или уничтожат. Я должен быть к этому готов. И для меня это своего рода испытание: смогу я водить этот танк? смогу я пройти безупречно полосу препятствий так, чтобы позавидовали войны, которые сейчас служат?

- Вы своим образом жизни постоянно доказываете, что ограниченные возможности – не приговор. А как относитесь к людям, оказавшимся в похожей ситуации, но при этом занимающим позицию жертвы?

- Я думаю, если человек может хотя бы одним пальцем шевелить, то это шевеление надо направить во благо. Пусть лежа, но нажимает какую-то одну нужную кнопку в нужный момент – от него уже какая-то польза. Понятие инвалид исходит из головы: либо я инвалид, либо просто у меня есть особенность. А если я захочу, то и в таком состоянии на крышу залезу, надо просто подумать, как это сделать.

- А как давно Вы не управляли танком? Все ли технические моменты помните?

- 1977-1979 годы. Это разве забудешь? В 2014 году мы были в Нижнем Тагиле, тогда я просто сидел в танке. Управлять, конечно, не позволили, потому что для этого нужно особое разрешение и воля высоких чинов. Но там готовы были помочь адаптировать танк. Кстати, ничего сложно в этом нет, траты вообще копеечные. Но, скажем, разрешение на это не дали. Мне позвонили тогда с Минобороны и сказали: «Михаил Палыч, идея хорошая, но преждевременная». Якобы поддержим, но позже. Может, хотели, чтобы идея забылась? Но нет, не забывается. Я больше чем уверен, что между ними были разговоры: «Он нормальный вообще? Без ног в танк собрался! А если он специально сядет в танк и всех передавит тут?». Если с этой позиции относиться к людям, то у нас никогда ничего в стране не будет, никогда.

- Большую часть своей жизни Вы передвигались на собственных ногах. Как воспринималось случившееся с Вами в первое время? Как считаете, зачем людям болезни, у Вас есть какой-то философский взгляд на это?

- Как же сказать… Я ведь когда с ногами был, тоже был не подарок. И хулиганил, и чего только не делал. Все, что можно было делать в молодости плохое – я все делал. Когда остался без ног, я немножко пересмотрел, понял, что нельзя так жить. Все, наверное, потому, что не мог себя вовремя реализовать где-то. Мечты, конечно, были, но действовал я меньше. У молодежи, по сути, нет возможности самореализации. И вот этот ИнваЦентр – площадка, на которой люди могут начать себя реализовывать. Все начинается с малого: если вы никогда молотка и гвоздя в руках не держали, то с первого раза и не забьете.

- Расскажите подробнее про «Альтернативу», совпали ли Ваши ожидания с реальностью в реализации этой идеи?

- Это все, конечно, хорошо и красиво (оглядываясь и разводя руками по сторонам), но пока мы сталкиваемся с непониманием чиновников среднего звена. Мы продумывали все досконально, исходя из психологии людей с ограниченными возможностями, из психологии остальных людей, которые будут привлекаться. Мы сделали его именно таким, каким задумали, а нам периодически начинают указывать: «Вот это лишнее». А весь проект – одно целое, это как из паззлов собрать узор… Но это все преодолимо.

- Что бы Вы хотели сюда добавить?

- Нужно добавить небольшие токарные станочки, чтобы молодежь сюда приходила, чтобы на маленьком токарном станке они какие-то маленькие вещи могли делать. У них же глаза будут гореть! Когда человек начинает что-то делать сам – это начальная стадия ухода от потребительства. Это все философия, я могу об этом часами говорить.

- Над своим автомобилем Вы также работаете самостоятельно, а насколько Вы уверены в его возможностях? Не боитесь непредвиденных ситуаций в путешествии?

- Перед дальней дорогой, конечно, надо загнать на подъемник, посмотреть его техническое состояние. Это обычная процедура. Я был одним из первых участников автопробега инвалидов Уфа – Крым, поэтому знаю, что такое расстояние и как его преодолеть. Ручное управление на своем автомобиле я сделал сам, передвигаюсь на нем и по Уфе, и по Башкирии, и по всей стране. Именно по образцу этого ручного управления я и хочу предложить Минобороны адаптировать танк. Понятно, что там все немного иначе, но я техник, я осознаю, как это сделать. Затрат там особо никаких нет, я готов взять их на себя.

- А можно ли Ваше ручное управление применить к другим видам техники?

- Да, конечно, его можно внедрить в сельское хозяйство: комбайны, тракторы. У нас много работы в сельской местности. Там тоже живут люди с инвалидностями. Почему бы им не взять, например, гектар земли, не пахать его и не сеять? Для этого много ума не надо. У нас трактористов нормальных нет, а инвалид из трактора не выйдет, пока работу не доведет до высокого уровня качества, потому что для него важно, чтобы в нем была потребность. Сейчас проходит как раз форум труда, и одна из целей нашей поездки – предложить возможность трудоустройства инвалидов. Я выступаю примером активного инвалида-колясочника и хочу показать, что можно добиться всего. Хочу, чтобы за мной последовали люди: учились чему-то, садились в тракторы, танки. Им надо просто помочь в этом, чтобы вся семья на одного человека не работала – вот этого надо добиваться.

- «Я счастливая женщина? Да, я счастливая женщина! Удачи, ребята!» написала Ваша жена на личной странице в соцсети. Расскажите, как она поддерживает Вас, не переживает? Как давно вы вместе и что для Вас значит семья?

- Если бы не она… Не зря же говорят: «Это моя вторая половинка». Вот и она моя половинка, которая меня понимает. Мы, бывает, до ругачки спорим. Есть ее правда, есть моя правда, но мы всегда находим компромисс. Вместе мы с тех пор, как я стал инвалидом, и мы одно целое.