Боец полка «Башкортостан» рассказал о стариках, рано повзрослевших детях Донбасса и о том, как выносил раненых с поля боя - новости Уфы и Башкирии

Боец с позывным «Кочевник», который служит в полку «Башкортостан», во время отпуска дал интервью корреспонденту ГорОбзор.ру. Когда я слушала его, сердце сжималось. Это были честные и пронзительные истории о жителях Донбасса, которым пришлось пережить то, что и врагу не пожелаешь. О бойцах, которые сражаются за мир на Земле. О тех, кто рискует жизнями ради других людей. И все это — в то время, пока мы спокойно спим, едим, ходим на работу, общаемся с друзьями, путешествуем…

«Возвращаться намного тяжелее»

— Почему вы решили пойти добровольцем?

— Я всегда политикой интересовался, жизнью в стране и мире. Был сильно зол, когда услышал слова Порошенко: «Их дети будут сидеть в подвалах, а наши — учиться, их старики будут голодать, а наши — есть» (о ДНР — прим. ред.). Так нельзя. А аллея ангелов (мемориальный комплекс в память о детях, погибших в ходе войны на Донбассе) — ну как детей можно убивать? Я поэтому пошел. Бандеровцев надо уничтожать.

— В какой должности служите?

— Когда в бой ходили, я был командиром отделения эвакуации (это медицинский взвод). Задачи — эвакуация раненых и двухсотых с поля боя, доставка их до точки эвакуации, где их на технику загружали и развозили по госпиталям. В стрелковом бою я не участвовал, но был в двух операциях со штурмовиками. Там, где мы сейчас находимся, очень серьезный участок. Позиции противника были надежно укреплены, да и воюют они хорошо: у них опыт большой, наемников много. Тем не менее башкирский полк прошел вперед.

— Раненых эвакуируете прямо во время боя?

— Да, кроет «кассетами», минометами, но бежишь, — страшно, но бежишь, несешь. В грязь упал — поднимаешься, раненого поднимаешь и дальше бежишь, пока не услышишь свист. Услышал — опять падаешь, и так каждые 20-30 метров, весь перемазанный, в грязи.

Первую помощь тоже оказываю. Обучение прошел по тактической медицине: и жгут, турникет умею наложить, и укол сделать, и место ранения или перелом зафиксировать, рану заклеить. Моя задача — остановить кровотечение и донести раненого до точки эвакуации. Я и с поля боя выносил, и в госпитали развозил. Тяжело бывает: мужики тяжелые, да еще и в амуниции. Удивляюсь, как женщины во время Великой Отечественной войны раненых выносили.

Одного несли мы на мягких тактических носилках. Вокруг поля, лесопосадка — вернее, то что от нее осталось: пни да стволы, вот между ними и пытались прятаться. Несли мы его втроем. В глаза смотрит, но ничего не говорит, а взгляд такой: «Брат, донеси, донеси!» — молчит просто и смотрит в глаза. А когда остановились отдыхать: «Дай руку, брат». Руку даю — он крепко сожмет, держит – и опять молча смотрит. Конечно, мы говорили: «Братан, нормально все, у тебя ранение чепуховое, пластырь наклеим, все пройдет, рана заживет». И так до полутора километров таскать приходилось. Ничего, донесли, нормально все. Я, конечно, уже привык ко многим вещам, но когда человек молчит и смотрит умоляюще… Да еще рядом взрываются «кассеты»…

А возвращаться за другим раненым уже намного тяжелее. Страшно и тяжело.

— Что помогает не падать духом?

— Товарищи рядом. Вместе одну работу делаем, вместе рискуем. Своего товарища (двухсотого) вчетвером с поля боя вытаскивали под минометным огнем. Двое суток он там пролежал. Огнем крыло безбожно, падали почти постоянно. Пока до него добрались, пока спрятались, чтобы минометный огонь успокоился… потом быстро подбегаем, хватаем, опять начинается обстрел. С матом, с руганью — хватаем, но несем.

«У всех детей позывные»

— Как живут люди на Донбассе? Приходилось ли с кем-нибудь общаться?

— Когда был в одном из городов, ко мне подошли дети: одному десять лет, другому семь. Старший знакомится: «Я «Маэстро», как жизнь, братан?» Не по имени себя называет — у детей у всех позывные. Они в подвалах прятались, когда их бомбили. Глаза взрослые, не как у наших детей: наши еще избалованные, а те раньше взрослеют. Когда вопрос задал: «Тяжело было?» — «Да, в подвале прятались» (их дом разбомбили). Младший: «А мне повезло. У нас дом целый остался». С рациями бегают разломанными, спрашивали, есть ли у меня запчасти, чтобы собрать, но у меня ничего с собой не было — я бы и целую им подарил.

С мужчиной одним разговаривал, у него двое маленьких детей. Он рассказывал, что только ребенка взял на руки, дверь закрыл — раздался взрыв. Открыл дверь — там уже ничего нет: ни пола, ни потолка. Он схватил второго ребенка — и бегом в подвал. Так семью спас. В подвалах жили, искали воду, даже за дрова ругались. Мужики, как в древние времена, выходили за добычей: искали продукты, воду и дрова, чтобы согреть свои семьи, приготовить еду. Кто быстрее найдет, тот и забирает.

Сейчас люди уже начали возвращаться в свои дома. По улицам гуляют, по магазинам; парикмахерские, рынки открываются. Правда, только до определенного времени: в два часа дня город уже замирает. С пожилыми женщинами общался, одна говорит: «Так здорово: люди возвращаются, оживает город». Строительство вовсю идет, школы отстраивают, дворцы культуры — красиво делают!

В деревне с бабушкой разговаривал, у нее одна дочь в России, приезжает по возможности, а вторая на Украине, связи с ней нет. Сидит плачет. У нее здесь огород, уезжать не хочет. А в колодце гранатомет лежит заряженный. Мы ей показали, с какой стороны ведро можно опускать, чтоб не рвануло. Вытащить боеприпасы не могли, там саперы нужны, но колодец этот отремонтировали, покрытие сверху сделали. Она такая счастливая была, пирожки нам напекла в благодарность.

«Лежишь и слушаешь: к тебе летит или не к тебе?»

— В каких условиях вы живете?

— Живем в блиндажах. Там песок не как у нас — суглинок, копать легко иногда, а бывает, что песок как стекло становится — долбить приходится. Делаем настилы, нары, печки ставим. Если действий никаких не происходит, стараемся большую часть времени в блиндажах находиться, потому что «птички» летают сплошь и рядом: и «камикадзе», и «фурии», и «Баба Яга» – страшная вещь! Обычно по ночам летают, по тепловизору находят людей и скидывают мины. Сам звук неприятен, напоминает звук мопеда. Лежишь и слушаешь: к тебе летит или не к тебе? Выбегаем, из пулемета стреляем, не всегда, но попадаем. Очень тяжело: только на звук стреляем.

— Как обстоят дела с питанием?

— У нас все есть. Просто бывает, что до передка довезти невозможно: взрывают быстро. Поэтому то, что довозится, выгружается, потом пешим ходом доставляется, а много с собой уносить тоже не получается: еще и амуниция на себе. Нам доставляют сухпаек, а готовим сами. Суп по-кременной, каша по-кременной — название только меняем, а продукты те же самые.

Когда на передок уходишь — тушенку закинул, трусы, носки закинул, потому что стирать там негде, а все время мокрый. Климат там такой: лес, вода, дождь; снег если падает, двое-трое суток пролежит, подморозит, а потом опять дождь, поэтому не просыхаем. Если четыре дня в одних носках проходишь, они как наждачка становятся, ноги портятся. Зубы чистить нечем, воды нет. Влажные салфетки берешь — раз-раз — отполировал, так же лицо почистил. Поэтому салфеток влажных много там уходит.

— Как обустроен быт?

— Сколько я там проездил, у местных жителей очень мало бань. У них там это не принято. Я спросил в деревне у одной бабушки, почему так: «Грязными ходите, что ли?». — «Нет, летом на улице душ, зимой дома». Мы же сами себе обустраиваем бани под землей: на поверхности нельзя делать — взорвут сразу. Находим такое место, чтобы дыма не видно было, купаемся на свой страх и риск в темное время.

Там даже туалет как у нас не сделаешь: видно будет, разбомбят сразу. Находим кусты погуще, чтоб прикрытие было сверху, с боков; яму вырыл, из бревна доски сделал — и сидишь. Кто-то из блиндажа выходит: «Здорово!» — отвечаешь: «Здорово!». Или выйдешь — а там «птички» летают, лучше потерпеть немножко.

— Выдается ли свободная минутка? Чем занимаетесь в это время?

— Кто-то читает, кто-то отдыхает. Я перед отпуском травмировал позвоночник. Чтобы совсем инвалидом не стать, перевелся командиром отделения связи, научился чинить обрывы. Там всему научишься. При первой возможности стараюсь спать, так как нагрузка приличная получается. Само собой, спорт не бросаю: перекладина, брусья каждый день.

«Я бы многих наградил»

— Чем занимались в отпуске?

— Первое время провел в Уфе с детьми, родственниками. Потом поехал в Кумертау, был в администрации города, на телевидении, помогал с гуманитаркой ребятам, пообщался со школьниками, товарища погибшего похоронил. Также встреча с одноклассниками была — в этом году 40 лет, как мы школу окончили.

— Расскажите о награде, которую вам вручил Радий Хабиров.

— Мне вручили медаль генерала Шаймуратова. Приятно, конечно — значит, увидели в моей работе положительное. Я бы, конечно, многих наградил, кто на передке был, под пулями бежал, ложился, наступал под кассетами, минометами, танками. Идти в бою вперед не каждый сможет. Все мы разные: кто-то в тылу лучше отсидится, у кого-то с бумажками лучше получается, а есть герои безбашенные.

— Что-то поменялось в вас за полгода?

— Взгляды на жизнь. Многие проблемы кажутся мелочью. Для кого-то машина поцарапанная — это трагедия, но что из-за этого убиваться? Жив-здоров — и прекрасно. То, что здесь на гражданке происходит, мелочь такая.

— Какие наставления бы вы дали подрастающему поколению?

— Молодежь забыла, что такое Родина, близкие люди. Все в деньгах измеряют.

На днях в магазине одна продавщица сказала: «Ну и к чему эта война? Люди зря погибают». Я посмотрел на нее и ответил: «Вы глаза детей и бабушек, которые там под взрывами сейчас находятся, видели? Нет. А я видел». Старики живут, а молодежь уехала. Вот в городе идет бомбежка, а в магазин старушка одна еле-еле идет. Взрывы, обстрелы, грохот стоит. Я спросил у одной, Зинаиды Егоровны, 80 лет ей, почему она здесь. Она говорит: «Дочка у меня в Подмосковье, зовет меня, а как я могу дом оставить? Здесь я жила, здесь у меня ученики, вся моя жизнь здесь». На Новый год ее должны были забрать, а потом она обратно хотела вернуться.

Поэтому всем нужно помнить о том, что есть Родина, земля, где ты живешь, близкие люди. Это в крови должно быть.

Напомним, желающие заключить контракт могут обратиться по единому номеру 177, в Ситуационный центр по номерам 122 или 8 (347) 218-19-19. Также можно обратиться в пункт отбора Военного комиссариата республики по адресу Уфа, улица Революционная, 156, тел. 8 (347) 248 29 31 или в ближайший офис МФЦ «Мои документы».

Также в Башкирии работает электронный сервис башбат.рф с ответами на частые вопросы. Кроме того, Центр управления республикой запустил в телеграме чат-бот для желающих поступить на военную службу, а также бот с информацией о мерах поддержки для военнослужащих и членов их семей.

Дорогие читатели! Приглашаем Вас присоединиться к обсуждению новости в наших группах в социальных сетях - ВК и Одноклассники