«…Мне кажется, что башкирская эстрада через 20 лет сойдет на нет» – интервью с уфимским исполнителем Rena RNT

Ринат Нигматуллин (Rena RNT) – набирающий популярность исполнитель из Уфы. Музыкант записывает треки на русском, башкирском и татарском языках в стиле рэп, хип-хоп, танцевальная музыка. 29 марта у RNT пройдет большой сольный концерт в «Огнях Уфы». В преддверии большого сольника ГорОбзор.ру встретился с артистом и узнал о том, какие сюрпризы он готовит для своего зрителя, о его планах на будущее и музыкальной индустрии в целом.

– Когда пришло понимание, что хочешь заниматься только музыкой?

Окончательное осознание пришло, когда я получил диплом. В сентябре меня ждала работа по специальности, но я сделал для себя вывод, что офисная жизнь – это не мое. Родители к этому отнеслись плохо: они дали мне три месяца, и сказали, что если что-то у меня получится, то я пойду дальше в этом направлении. В итоге за три месяца я научился играть на пианино, гитаре, писать аранжировки по видеоурокам.

– Реально ли сейчас молодому музыканту продвинуться?

Да, для этого нужно писать цепляющие вещи. Я послушал первые песни FACE (Иван Дрёмин - популярный российский рэп-исполнитель, певец и автор песен, родом из Уфы – прим. автора), и это задело меня за душу: в одном из своих треков он рассказывал о том, как музыка спасла его от депрессии – это очень отличалось от его популярных треков. Вообще, у MORGENSHTERN (Алишер Моргенштерн - российский видеоблогер, рэп-исполнитель и рок-музыкант, родом из Уфы – прим. автора) или FACE была заранее прописанная стратегия, на их примере я понял, как работает система русского рэпа. Постоянное повторение материала в интернете постепенно оседает в головах у людей.

– На своем первом сольном концерте ты высмеивал башкирскую эстраду за излишнюю «нафталинность». Изменилось ли что-то с тех пор?

Ничего не изменилось и не меняется. Если убрать из эстрады Элвина Грея, что поменялось в ней за последние 10 лет? Татарская и башкирская аудитория очень консервативная.

– Но при этом, ты продолжаешь делать свое и менять эстраду.

У меня такое творчество, что раз в месяц-два я цепляю пять человек своим творчеством. Медленно, но верно я иду к своей цели, при этом я знаю, что делаю все правильно.

– Что станет с башкирской эстрадой через 20 лет?

Мне кажется, что башкирская эстрада сойдет на нет. Хотя мне этого не хотелось бы. Та башкирская эстрада, которая сейчас есть, почти убитая. Лично я всегда стараюсь сделать что-то новое, но другие исполнители делают то же самое, что делали до этого – они просто подпитывают ту аудиторию, которая у них уже есть.

– На российской эстраде есть много известных музыкантов родом из Уфы. Однако, эти артисты либо представители жанра рок, либо рэпа. Почему так получилось?

Я все еще анализирую этот момент. Я понимаю, что в Уфе что-то такое есть, какая-то магия. Мне самому хотелось бы разгадать эту загадку. Но при этом музыканты уезжают из Уфы, потому что люди здесь не понимают их творчество.

– Свой сольный концерт ты традиционно делишь на две части: песни в живом исполнении и электронном. Почему ты решил это сделать?

Когда я был маленький, я слушал Касту, и однажды они исполнили свою песню вживую. Это был взрыв мозга для того времени: электронный трек переложили в оркестровое исполнение, и мне это понравилось. Сейчас многие стараются так делать, хотя тот же Элджей выступает под фанеру – здесь все зависит от концепции музыканта, его политики. Если выступать вживую, репутация все-таки страдает: у людей появляются вопросы, когда я исполняю песни – не потому что я в ноты не попадаю, а потому что пою в другой тональности.

– Какие сюрпризы еще готовите для зрителя?

Будут три новые песни: «Корот» – совместная с Радмиром из Аргымака, «Папа, я живой», «Акса» – совместная с MC Q-Yan. В техническом плане экраном уже никого не удивишь, поэтому мы не стали его делать. Будет классный свет, конфетти – без этого уж никуда.

– На концерте выступит твой сын, Тамерлан. В чем будет заключаться его номер?

Надо учитывать, что ребенку два года, поэтому мы будем исходить от обстоятельств. План есть, пока идет моральная подготовка. Пока мы репетируем с ним, чтобы он хотя бы рот открывал.

– Нравится ли Тамерлану участвовать в твоем творчестве? Ты записывал с ним клип, песню.

Он понимает, что происходит и слушается. Мы заложили в его голову хорошее понятие – «работа». Когда я куда-то ухожу, он знает, что я ушел на работу. Тамерлан понимает: если папа не ушел на работу, значит, у него не будет игрушек. Когда мы снимаем клип, мы говорим, что ему надо работать. Он перестает смотреть мультики и идет сниматься, делает, что ему говорят.

– Повлияет ли это на его жизненный путь?

Я пришел к своему жизненному пути в 23 года и не хочу, чтобы Тамерлан повторил мою ошибку. Сейчас я смотрю на молодых и понимаю, что общество позволяет в 16 лет заниматься тем, что мои родители назвали бы дуростью. Мы с женой будем давать ему пищу для ума: спорт, книги, и не будем мешать ему жить.

– В недавнем интервью ты сказал, что предпочел бы музыку отцовству. Что поменялось?

Еще полгода назад я бы выбрал музыку, но учитывая, что случилось в моей жизни за это время, я бы выбрал отцовство. Я чуть не разбился в самолете и недавно перенес две операции: как мне объяснили врачи, я мог бы умереть в Татарстане на гастролях. В больнице мне хотелось плакать от той мысли, что Тамерлан мог бы остаться без отца. А когда в самолете мы чуть не разбились, моей первой мыслью было то, что надо быстрее доделать трек, о семье вообще не думал.

– Какие планы на будущее?

Для меня было бы идеально попасть в лейбл Gazgolder. Свое будущее я вижу там. Та музыка, которую я делаю, не подходит под формат лейбла Элвина Грея, хотя мы хорошие друзья. Если я не попаду в лейбл, я могу продолжать сольно, но мне хотелось бы найти продюсера, который анализировал бы публику извне и подсказывал мне, что делать.

Дорогие читатели! Приглашаем Вас присоединиться к обсуждению новости в наших группах в социальных сетях - ВК и Facebook