«Боюсь, что многие уйдут, не исповедавшись»

Публицист, региональный директор ИА Медиакорсеть Шамиль Валеев о Миссис Фикс, власти и собственных взлетах и падениях.

- Знаете ли Вы, кто стоит за персонажем Missis Fix?

- Предполагаю, кто это может быть. Но не скажу. Мне хочется сохранить анонимность. Потому что анонимных героев и достаточно свободных у нас мало. Хотя в последнее время Фикс как-то приуныла (с марта этого года страница в ЖЖ Missis Fix не обновлялась – ред.) и кто такие «Усы Хамитова» (аккаунт в социальных сетях, - ред.) я тоже не знаю. Это тоже не я.

- Что Вы думаете про серию материалов, которые автор назвала «обзёр прессы», в которых с иронией указывает на характер башкирской журналистики?

- Это абсолютно адекватно и справедливо, я согласен. Под каждым словом, которое не оскорбляет коллег, подписываюсь. Неграмотность корчевать надо, но цеховая солидарность в нашем деле, прежде всего.

- Там, кстати, есть строки и про Вас: «если Шамиль Валеев и профессионал, то исключительно по «троллингу» - это волшебное слово журналист произнес несколько раз, получая от него физическое удовольствие». Это про передачу со Светланой Валеевой, к которой Вы приходили в эфир. Троллинг – это социальные провокации для большей узнаваемости, публичности. Вы подтверждаете, что, действительно, заинтересованы в этом?

- Я разговариваю с аудиторией на языке сердитого горожанина. Пять-шесть лет своей жизни потратил на то, чтобы за счет своих интеллектуальных, физических и психических ресурсов компенсировать море непонимания между разными слоями населения.

- Вы имеете в виду работу в агентстве «Башинформ»?

- Да. А сейчас я могу этим не заниматься. На мне такой государственной задачи нет. Поэтому думаю, что веду себя адекватно и язык мой адекватен дискурсу современного уфимца.

-  Что беспокоит современного уфимца, на Ваш взгляд?

- Больше всего его беспокоят общечеловеческие проблемы, начиная от ЖКХ и до того, что есть большая разница между потенциалом города, республики и их униженным состоянием. Надо учиться жить и развиваться в новых реалиях, посленефтяных.

Власть – это только то, что мы сами о ней себе придумываем. Приходит просто жесткое осознание того, что нет такого больше понятия «нам с тобою думать не о чем, если думают вожди!». Раньше было хорошо жить в этой патерналистской системе, а сейчас придется жить, опираясь на себя. Опираться не на кого, все уровни власти дают нам это понять. Жить надо исходя из своих внутренних побуждений, ресурсов, а не в расчете на одобрение или неодобрение какого-то начальника. Уже точно этого делать не надо, но хотя по привычке мы продолжаем это делать.

- Вы говорите: «жить нужно исходя из собственных побуждений». Если брать Ваш личный интерес сейчас, то он в чем?

- Помимо того, что дано нам Создателем, нужно еще целеполагание. В общем надо оторвать задницу от сегодняшнего дня и начинать думать про вперед. Это очень тяжело, забирает очень много ресурсов, у нас нет такого навыка. Вот, посмотрите, сколько времени обсуждается Стратегия-2030, которую, как я думаю, лично глава региона пишет.

- Власти региона говорят о том, что Башкирия должна попасть минимум в ТОП-5 по основным ключевым социально-экономическим показателям. 20-ое место для республики не предел.

- Да хватит уже рейтингов! Всегда будет рейтинг, по которому тебя могут ниспровергать и это очень сильный манипулятивный ресурс. Важно не место в рейтинге, а то, что ты хочешь добиться сам. Например, что нас сравнивать с Челябинской областью? Как можно кислое с пресным сравнивать? Это очень локальная вещь, на которую обращать внимания не стоит.

- Ну все-таки про личный интерес. Если Вы говорите, что целеполагание – одно из основных качеств, то кем и где видит себя Шамиль Валеев через 5 лет?

- Лет через 5? Во-первых, я в Уфе и Башкирии. Потому что я не хочу никуда уезжать. Такой экспириенс уже есть, а мне нормально здесь. Я здесь счастлив, занимаюсь своим делом. Что еще? Не знаю, может, стоит расширить жилплощадь. Дети уже подросли.

- На сколько нужно увеличить, чтобы Вам было комфортно?

-  Сейчас квартира 58 квадратов, я хочу 158 за городом.

- Получится через 5 лет?

- Думаю, да, иншалла. Если на это будет воля Аллаха.

- Вы частый гость местных телекомпаний, радиостанций, интернет-СМИ.

- Сейчас не частый гость.

- Не частый, но, тем не менее, Вас много.

-  Много, да. Я от этого в одно время устал кстати. Но тут дело не только в моем нарциссизме, а и в работе.

Я почувствовал интуитивно, что СМИ сейчас должно быть персонифицированное. Не совсем как блогер Кабзон, человек-СМИ. Или Раис Габитов. Это талантливые журналисты, которые выдают себя за блогеров довольно успешно и все в это верят. Или как Павел Степанов, например. Но я пришел к мнению: для того, чтобы быть понятным аудитории, надо вместо обезличенного «есть мнение, состоялось заседание», быть таким изданием, у которого появился бы голос и лицо. Это первая обязанность на данном этапе кризиса СМИ. Чтобы превратить издание чуть ли не в личный блог. Понятно, что более прокачанный, как у Варламова. Тогда люди с тобой начинают разговаривать, как с человеком. Когда СМИ – непонятная, аморфная масса, вещающая из репродуктора, непонятный голос закадровый, большинству людей не хочется с такими разговаривать и они их мимо ушей пропускают, а когда медиачеловек известен и буквально до него можно прикоснуться, то дела идут лучше. Это мой способ стать понятным. Опыт применял и в «Башинформе». Тогда я решал технологическую проблему «Башинформа» и его обезличенный, выгоревший коллектив. Параллельно выяснилось, что нарос социальный капитал и это мне лично помогло.   

- Что такое социальный капитал?

- Это условный термин из ЖЖ. Это виртуальная, временная, очень зыбкая масса положительных реакций на тебя, а в сумме – доверие и внимание аудитории.

- Вы судите об этом по числу подписчиков?

- Стало 5 тысяч с нуля с 2010 года. Есть, конечно, технические ограничения в Фейсбуке, а так были бы, наверное, все 20 тысяч. И само собой завелось человек 500 еще в ЖЖ. Дело не только в их сумме, в числе подписчиков. Я за цифрами не гонюсь. Наоборот, даже начал цифровой гигиеной заниматься. Очень важный момент произошел после первой тысячи людей, которые меня читают. Каждый день я добавляю людей, которые абсолютно мне не знакомы. В основном по критерию «Уфа и Республика Башкортостан». Если это будет психотренер из Томска, то, скорее всего, я его не добавлю. А если это Уфа и это старушка, то я ее добавлю, потому что она, скорее всего, меня знает. Сегодня только был в гостях у одной женщины 70 лет, она сказала: «Я вас читаю». Я покраснел и говорю: «Ладно, я буду поменьше материться. Извините, пожалуйста».

В общем, есть связь между медиаменеджером и СМИ, которое он вдохновляет. И зачастую они идентичны по энергетике и ощущениям, которые оставляют.  

-  Удается ли Вам монетизировать свою личную известность?

- Ну, а что мне свадьбы что ли вести? Я же не Тимати Далтон, чтобы рекламировать диваны. Или что там еще можно? На моем примере разве что только похудание можно рекламировать или эксперимент поставить.  Если будут поступать какие-либо предложения, посмотрим. Наверное, такая хорошая идея: толстяк с вылезающей рубашкой из штанов и балетной походкой, если этот образ будет востребован, то, конечно, я с удовольствием. Берут же на Би-Би-Си полноватых индусок лет 53. Это же ощущение стабильности, умиротворения создает. Я вообще не понимаю, почему спокойных таких, добрых, полных людей не используют.

- В провластном агентстве «Башинформ» Вы проработали 6 лет: с 2010 по 2016 год. У Вас с чем ассоциируется этот период жизни?

- В личном плане это период абсолютного счастья для меня. Я побыл немножко председателем колхоза, каким был мой дедушка Салих. Я поверил в свои силы, что могу вдохновлять людей. Понимаете, уже выйдя за периметр и несколько конфликтную повестку с региональными властями я еще раз убедился, что делать государственное дело – это большой, важный труд и тот, кто этим занимается – человек с элементами самоотверженности. То есть он всегда чем-то жертвует.

Кто-то компенсирует это статусной рентой, то есть взяткой, кто-то тщеславием, сопричастностью к большому делу, кто-то требует почестей. Кто-то сразу приходит во власть за деньгами, землей и еще чем-нибудь. Мне был важен ощутимый результат для самооценки. «Башинформ», ведь, подрос. Его я забирал при 70 тысячах уникальных посетителей в месяц, оставлял при 350 тысячах. А сейчас, я думаю, что там порядка 400-450 тысяч. Слежу за ними, но уже как за конкурентами. Они в ТОП-1 по цитируемости и это для меня означает, что я все делал правильно. Если ты грамотный менеджер, то ты заботишься о том, чтобы машина ехала и без тебя. Это то, чего я добивался и думаю, что добился. Я сделал все правильно, я горжусь.

- Вы говорите, что у Вас возник конфликт с властями. В чем его суть?

- У меня с ними конфликта не было. У них со мной возник, видимо, конфликт. Скорее всего, мною просто отравились. За 6 лет я перепосылал в разных направлениях несколько руководителей ведомств и чиновников рангом повыше, отстаивая независимость моей редакции. Это часть технологии по оживлению «Башинформа». Они меня попросили покинуть эту позицию. Я так и не понял, с чем конкретно это связано. Выгнали и выгнали. Самурай всегда готов: взял меч и дальше пошел. Не могу же я сидеть, рыдать возле Белого дома и говорить: «Возьмите, меня, пожалуйста, обратно».

Лучше, когда это происходит в 43 года, когда нужно делать еще один прыжок, чем в 53 или 63. По крайней мере, я знаю, что я дорогого стою. Проекты, которые меня касаются, всегда наполняются жизнью и долго работают. Они говорят на нужном в данный момент аудитории языке. Аудитория от меня не отвернулась и от моих проектов тоже. Меня кстати троллили: «вот ты вроде прислуживался, а сейчас ты такой, сякой и пошел против».  

- Кстати, да! Заметили ли Вы в себе трансформацию, как Вы из человека провластного превратились в того, кто ее критикует?

- Я сейчас гораздо более провластный человек, чем был.

- Сейчас Вы гораздо больше критикуете. И в чем тогда выражается Ваша провластность сейчас?

- Скажем так, я не критикую, это работа такая – удерживать чиновников от того, чтобы глумиться над людьми или заниматься казнокрадством. Я прекрасно помню, как 20 лет назад многие решения принимались в страхе перед Арининым, газетой «Отечество» или прокуратурой. Кому-то конкретно я не присягал. Я служу своей республике и своей стране. Родину можно любить по-разному.

- В таком случае Вы не провластный человек, а человек-патриот.

- Да, я человек государства. Я работаю на мое государство так, как вижу и считаю правильно поступать в этот момент. Если моей республике нужно, чтобы освежился политический режим, то он будет освежаться с моим участием. Я уже это один раз делал.

- Работая в «Башинформе», Вы говорили, что основной источник информации – власть. Что по количеству просмотров это ТОП-новости. Это, конечно, спорно, потому что, как правило, в лидерах - криминал, смерть и прочее. Если рассматривать сайт агентства Медиакорсеть, кто основной источник информации для портала сегодня? Для кого он?

- В силу клановости и келейности Башкортостана больше всего набирают просмотры всегда новости о каких-либо перестановках. Сейчас чуть-чуть поменьше, но все равно ничего не изменилось. Все следят за своими и чьими-то родственниками, вдруг пора бежать занимать места или господряды. Механизм Медиакорсети показывает, что эти темы всегда в лидерах по просмотрам потому что, вероятно, людям интересно видеть свою родню, близких им знакомых в этой системе.

Я, к сожалению, был вынужден закрываться, работая в «Башинформе», от потока сообщений от нуждающихся, болеющих, страдающих, протестующих. Государственное СМИ если бы про это написало, то бы это очень быстро разнесло всю систему. В «Башинформе» нужно было поддерживать функцию атланта, на котором держится информационная повестка. У региональной власти не так много рычагов влияния в этом направлении. Башинформ и БСТ одни из немногих напоминают жителям республики о том, что они живут в Башкортостане. А повестка МКСет как раз такая – мы принимаем сообщения простых людей. Мы не закрыты и от оппозиционеров, которые больше похожи на городских сумасшедших, но таковыми не являются, как бы того не хотело их местное начальство.

- Последнее ради просмотров или чего-то другого?

- Так видит мир наша аудитория. Когда людям идти некуда, они идут в СМИ рассказать о своем горе и привлечь внимание, чтобы не остаться одинокими. Мы видим статистику и есть такое внутреннее чувство у редакции, что именно давать. И сейчас должность моя называется директор, а не редактор, если вы заметили. И мне иногда приходится сдерживать моих горячих сотрудников для того, чтобы они все подряд не вываливали в информационное пространство. Абсолютное табу – тема самоубийств. Но при этом я не могу директивно редакции сказать: вот это пишите, это – не пишите. Во-первых, я сам так не смогу. Во-вторых, так устроен наш холдинг. В-третьих, так устроена наша редакция. Могу только сказать ребятам, чтобы они попридержали, потому что я, например, знаю глубину этой истории и какие-то ходоки по прошлым жизням мне попадались. Что эти – никакие не правозащитники, а клоуны, допустим.

Вся редакция построена горизонтально: ни одно мое поручение МКСет еще не выполнил, так как это было в «Башинформе».

- Какие санкции таким работникам?

- Я просто иногда в них разочаровывался. Это хуже. Грустно разговаривать с разочарованным Шамилем. И не о чем.

- И все-таки для кого информационное агентство Медиакорсеть?

-  Логика государственных СМИ в том, что оно все время сужает спектр тем. В 2010 году я выводил из снулого состояния «Башинформ» путем шоковой терапии. И видел, как в головах людей сидят какие-то зажимы «про это лучше не писать», «про это тоже лучше не писать». Это копится годами и время от времени это нужно очищать, подвергать ревизии. Государственные СМИ - это когда очень много ограничений, которыми оно само и отравляется. СМИ теряет спонтанность. Если ты знаешь, что СМИ будет говорить вот так на одну и ту же тему, то зачем тебе его читать?

У СМИ должны быть спонтанность для того, чтобы оставаться интересным аудитории. К примеру, на Первом канале есть Ургант. Понятно, что он должен быть вечером, в такое-то время. Ты знаешь, что есть Ургант, а кто у него будет и насколько это будет прикольно и про что он будет шутить, ты об этом не должен знать. Вот это лучшее сочетание инфраструктурной предсказуемости и контентной спонтанности. Ты знаешь, что в Медиакорсети время от времени бывает горячо. И ты туда ходишь за этим. Но если постоянно долбать одну какую-то тему, то получится певец одной струны и нафиг это надо. Аудитории один раз интересно, во второй раз неинтересно.

- Вы состоите в рядах Общероссийского народного фронта в Башкирии. В чем заключается Ваша задача?

- Пока слава Богу я состою в ОНФ, меня не сдали. Я выполняю поручения сопредседателя Аиткуловой (Эльвира Аиткулова - Член Центрального штаба ОНФ, депутат Курултая, - ред.). Сейчас занимаюсь активно темой благоустройства захоронений солдат Великой Отечественной войны на Курочкиной горе, скончавшихся в госпитале в Черниковке.  

Я способствовал тому, чтобы срослись люди, ресурсы и там начало что-то двигаться. Нам очень сильно помогло УМПО, Союзмаш. Прислали 30 парней, которые сначала пришли, как на субботник. Такое ощущение было. А как только начали убирать территорию и увидели красные звездочки, торчащие из мусора, лица у них просветлели. И они говорят, что им нравится то, что они делают. Союзмаш сделал такой ролик, что, например, я даже прослезился. И нашел это в группе «Подслушано УМПО». И люди начали писать, почему их не позвали. Такая вот история. Один раз туда попадаешь и больше не можешь уйти. Потому что нехорошо, когда из листвы ржавые колышки неухоженных могил солдат торчат.

- Династия Валеевых. Ранее Вы говорили, что Ваши сыновья, скорее всего, не будут продолжать ее. Интересно, обсуждаете ли Вы это со своим отцом? Он очень активно ведет общественную деятельность в Татарстане. Часто ли Вы с ним встречаетесь и о чем говорите?

- Не так часто, как нам бы хотелось. Во-первых, мы разделили с ним поляну. То есть я не трогаю то, что касается Татарстана. Он не трогает то, что касается Башкортостана. Мне здорово это мешало в прошлой жизни или позапрошлой, когда, пытаясь поддеть моего отца здесь, на аппаратном уровне, плющили меня. Обнуляли, когда я набирал определенную служивую карьеру. Это история начала 2000-х. У меня это украло много лет жизни. Я, наверное, по долгам рассчитался, но не хотелось бы на это больше тратить времени. Я говорю отцу: «Ты у себя занимайся Татарстаном, я здесь - Башкортостаном».

Что касается детей, только могу надеяться, сами решат кем они будут. И могу только сказать, как говорил Муртаза Губайдулович (Муртаза Рахимов – первый президент Башкирии, - ред.), «условия создавать надо». Суть и содержание своей деятельности я сам лично не дал определять никому и, надеюсь, они тоже себе какой-нибудь путь придумают. Причем, тот, о котором я бы даже не догадывался.

- Часто ли Вы вспоминаете Муртазу Рахимова и по какому поводу?

-  В последнее время все чаще. Не то, чтобы с ностальгией. Адекватно оцениваю жесткость режима, потерю республикой ТЭКа. Но знаю, что многое делалось от его имени, и не всегда он был в курсе, наверное.

То рабское, которое в нас есть, оно заставляет постоянно обращаться к кому-то авторитетному настоящему или выдуманному. Жить, опираясь на себя, и не рассчитывая на вождей, - это не все могут. Даже те, кто может, очень быстро устают. В минуты слабости я, конечно, вместе со всеми башкортостанцами вспоминаю Муртазу Губайдулловича. Но нет окончательной правды по этому времени, связанному с ним. Его правду тоже хотелось бы услышать. Мне от этого неспокойно и нехорошо. К людям того времени я обращался: давайте сделаем интервью хорошее. Потому что остался тяжелый непроартикулированный период - Что Вы чувствовали, допустим, с ответом на вопрос, как это было на самом деле? Это целое поколение людей, которое привыкло ничего не артикулировать, им это очень тяжело. Я ставил себе задачу проговорить 90-ые, нулевые, в которых более-менее разбираюсь. Боюсь, что многие из них не готовы к разговору и уйдут, не исповедавшись.   

       

Дорогие читатели! Приглашаем Вас присоединиться к обсуждению новости в наших группах в социальных сетях - ВК и Facebook