Писатель Игорь Савельев: «Как получу премию, закрою кредиты»

– Игорь, Вы только вернулись из Москвы, где получили премию в 700 тысяч рублей за «серебро» в престижной литературной премии «Лицей» имени Пушкина. Что запомнилось больше всего?

 – Да как-то так все сумбурно пролетело, потому что нас привезли в Москву, централизованно всех свезли на один день, разместили в гостинице. И как-то не успел прийти в себя, а уже началась череда событий, почему-то была репетиция, хотя репетировать было нечего. Но я думаю, что это было сделано, чтоб все не разбежались и не перепились. Возложили цветы памятнику Пушкина, после церемонии, пресс-конференция, фуршет, не приходя в сознание все это закончилось.

Запомнилось, что у меня пополам сломался кубок сразу же практически. То есть он стеклянный, я получил его на сцене, помахал им, а коробку от него забрал не сразу, положил в сумку и как-то он там в ней пополам и разломился (смеется).

– Какая атмосфера царила на премии?

– Атмосфера была, естественно, торжественная. Но, на самом деле, вот эта премия она какая-то со сложным дипломатическим бэкграундом, потому что эту премию учредила Южная Корея, как это ни странно. Соответственно там было все посольство южнокорейское, с российской стороны – бывший министр иностранных дел Иванов, Сергей Степашин, бывший премьер-министр. Было много чиновников. Мне кажется, люди литературы на их фоне как-то терялись поначалу.

– Есть разница между премией «Русский Букер», которая также учреждена в России по инициативе Британии, и премией «Лицей»?

– Отличаются они, конечно, очень сильно, потому что понятно, что нельзя сравнивать молодежную премию и премии для топовых авторов, таких премий у нас две: «Большая книга» и «Русский Букер». Они довольно специфические, в частности букеровская премия – это премия конкретно за роман, жанровое такое ограничение все-таки. А молодежная премия она дается и поэтам, и прозаикам. Там тоже есть какие-то жанровые рамки, но не такие жесткие, как на букеровской, туда очень сложно попасть.

Допустим, меня никогда не выдвигали на букеровскую премию, потому что это довольно-таки сложная процедура выдвижения. Ее должно запускать издательство, которое меня издает, в данном случае это «Эксмо», оно имеет право выдвинуть двух авторов в год и, естественно, потому что они издают очень много известных авторов, то в этом списке меня никогда и нет.

- Ожидания до поездки в Москву и реальность уже по возвращении в Уфу совпали?

– Я не буду говорить, что не думал о том, что я не получу премию. Я на это надеялся, я думаю, что если бы я не получил ее, это было довольно обидно. Но я все-таки получил, хоть и не «первую», а «вторую». Пока я не могу сказать, что что-то изменилось в моей жизни, что касается денежной составляющей, я все еще ее не получил. В принципе, ожидания… Трудно сказать. Я рад, что все так получилось. То, на что я надеялся, то и произошло.

– Как думаете, благодаря или вопреки Вы стали одним из лучших в стране?

– Я думаю, что я получил ее вопреки какому-то… Как объяснить… В принципе, премия присуждается молодым авторам, для начинающих авторов по большому счету. Я начинающим автором не являюсь. Единственное, благодаря чему стало возможным мое участие, что мне 34 года, а граница – 35 лет. Все остальные какие-то критерия участия были против меня, потому что я уже много публиковался, у меня 4 книги, я под начинающего автора ну никак не подхожу. И по повести тоже были вопросы. Если углубляться, то она по объему она проходит по нижней границе, то есть премия «Лицей» для прозаиков она ориентирована на книгоиздание, чтобы издательство могло выпустить книгу победителя. Моя повесть маловата для издания в виде книги. Были какие-то аргументы, которые, как мне казалось, сыграют против меня. В этом смысле, я получил премию вопреки, конечно.

- Вы получили премию за повесть под названием «Ложь Гамлета». Судя по описанию, это история тележурналиста, который ведет заказное «расследование» против модного театрального режиссера, попавшего в опалу у властей. Вы про Кирилла Серебренникова? Кого Вы имели в виду?

– Я не могу сказать, что это про Кирилла Серебренникова, потому что понятно, что это какое-то обобщение. Я отталкивался от сюжетов современной жизни, то есть это история Серебренникова в первую очередь, безусловно, и история еще нескольких вещей. Начинается повесть с того, что какие-то ряженые срывают спектакль, это связано уже не Серебренниковым, а с некоторыми постановками МХТ, которые срывались таким образом. Все эти процессы, происходящие в сфере театра, они довольно узнаваемо описаны. 

В конце повести режиссера сажают. Я с большим удивлением, когда уже повесть появилась на сайте среди финалистов, видел, что большинство не понимает о чем речь. Кто-то из критиков написал, что режиссер оказывается преступником (смеется). Меня это удивило. Наверное, это потому, что некоторые критики не следят за творчеством Серебренникова. Это событие, которое волнует общественность, связанную с театром и кино, очень много сейчас беспокоятся о ситуации с Олегом Сенцовым, я допускаю, что деятели культуры не все близки к этому и у них другой круг интересов.

- Вообще, как создавалась «Ложь Гамлета»? Как возникла идея, легко ли шло написание?

 – Я довольно быстро написал. Это было как раз в августе-сентябре, как раз была история Серебренникова у всех на слуху, я об этом что-то думал. Вот эта идея, что люди, которые делают «заказные» материалы, репортажи, разоблачительные якобы фильмы, мне было интересно представить, кто они, как они это соотносят со своим видением журналисткой профессии. Это как раз еще была история с фильмом «Матильда», какой-то телеканал снимал разоблачительный фильм, который назывался «Ложь Матильды» (смеется). Сама эта лингвистическая конструкция меня повеселила. И мой герой повести, режиссер, ставит «Гамлета» и документальный разоблачительный фильм о нем называется «Ложь Гамлета».

– Современная российская литература. Какая она?

– Разнообразная. Я думаю, что так. Честно говоря, сложно ответить на этот вопрос. Трудно сказать, что сейчас наиболее востребовано. Но, допустим, если проецировать на повесть мою, в принципе, у нас не в тренде литература, посвященная актуальным событиям. Это было в тренде в 80-е годы во времена перестройки, когда литераторы старались отражать совсем актуальные события. Мне кажется, что в этом смысле кино или театр более остросоциальные. В этом смысле литература более оторвана.

– Что не кажется странным? Ведь Россия – литературоцентричная страна.

– Россия сейчас не очень литературоцентричная, это логично, потому что много других источников информации, если обобщать. Литературоцентричной Россия была всегда в силу того, что была плохо развита журналистика, это в XIX веке, и в ХХ была цензура. Литература поэтому брала на себя многие функции и люди очень многое узнавали, условно говоря, из литературных произведений, где что-то между строк было сказано.

– Какой эпитет Вы бы подобрали нынешнему литературному процессу наподобие «Золотой век», «Серебряный век»?

– Нет, я не готов даже подбирать. Потому что именно сейчас, в последние 5 лет, литературный процесс стал слабее, чем лет 10 назад, когда он был ярче. Сейчас, мне кажется, ничего такого не происходит. Пошел спад. Период какой-то не очень острый.

– О чем говорят писатели, когда собираются на литературную премию в Москве?

 – (смеется) На самом деле, если говорить о премии «Лицей», все же авторы молодые, начинающие, переживают и думают, кто получит, кто не получит премию. Обстановка слишком нервозная, чтобы говорить о чем-то постороннем. Это серьезное испытание для начинающего автора. Когда ты был близок к победе и не победил, это тяжело переноситься и всеми по-разному. Я был несколько раз номинирован на премию «Дебют» и не получал ее, но я не реагировал так остро, не переживал так, как другие. Но, может, потому что речь шла о меньших деньгах. Может быть в этом дело. Денежная составляющая отвлекает очень сильно.

– С кем интереснее – с журналистами или писателями?

– Мне кажется, что с писателями, потому что литературное общение не входит в круг повседневного. Кроме того, что у меня есть друзья, с которыми я познакомился на почве литературных событий и общаюсь постоянно, в общем-то, какого-то литературного общения у меня нет, поэтому, мне кажется, что общение с журналистами повседневно.

– Галина Юзефович, уважаемый литературный критик, говорила про Вас, что Вам не помешало бы нарастить скорость «созревания». Как Вы относитесь к ее словам? Согласны с ней?

– В принципе, я понимаю, о чем идет речь. Эти слова я полностью разделяю. Если сравнивать с другими критическими замечаниями, которые я получал в прессе когда-либо, наверное, это замечание мне наиболее запомнилось и я с этим согласен, потому что я чувствую, что мне надо бы писать о чем-то другом и по-другому. Мне кажется, я зацикливаюсь на одних и тех же темах, на одних и тех же направлениях литературных. Мне эти описания близки. Но литераторы в этом смысле, как ни странно, собой не распоряжаются, очень сложно сойти с какой-то колеи. Я стремлюсь поменять темы. Каждый раз, когда написано какое-то произведение, есть доля разочарования, что оно оказалось в меньше степени непохожим на то, что я делал ранее.

– Когда получите премию на руки, как ею распорядитесь?

 – Я уже придумал (смеется). Надо закрыть кредиты, много накопившихся расходов, купить MacBook. На самом деле это будет не 700, а 600 тысяч рублей. Не успеешь оглянуться – уже ничего нет. Если бы это был миллион, это было бы более ответственное решение, потому что миллион потратить на какие-то расходы уже сложнее, это ответственность: начинаешь думать, не взять ли мне ипотеку, расширить жилье и так далее. А 600 тысяч – сумма менее ответственная. Может, продадим старую машину и купим новую. Это максимум на что может хватить. И то я не уверен.

Дорогие читатели! Приглашаем Вас присоединиться к обсуждению новости в наших группах в социальных сетях - ВК и Facebook